Не удивляйтесь, если придя в Театр Вахтангова на спектакль «Дядя Ваня», вы не узнаете знакомых персонажей, а известные слова прозвучат с неожиданными интонациями. Нет, Римас Туминас вовсе не переписал и не сократил текст. Просто прочёл его с листа, словно не догадываясь, что и до него были интерпретаторы. Режиссёр очистил сцену от быта, оставив поле битвы страстей, разбитых иллюзий, неслучившихся надежд. Герои Антона Павловича Чехова, увиденные Туминасом и воплощённые актерами, живут в сшибке амбиций, философствования, трудолюбия и лености, служения и потребления. В творчестве Чехова находят предтечу театра абсурда: говорят одно, делают другое, думают третье. «Дядя Ваня» Туминаса о том, что думают герои Чехова и в чем признаются только в минуты душевного потрясения. Они порой косноязычны, как дядя Ваня, или излишне брутальны как Астров, но их признания вырываются из души яростно, как человек из душной комнаты на свежий воздух. Режиссер и исполнители любят своих героев — таких разных, одиноких, порой смешных. Да, да, смешных! А. П. Чехов свои пьесы называл комедиями. Режиссеры и зрители гадали, почему эти истории, наполненные страданиями, недосказанностью, заканчивающиеся всегда на пронзительно-грустной ноте — комедии? Для Туминаса пьесы Чехова — путь поиска, разгадка сути, оправдание жанра. Каждая его постановка — приближение к смыслу этого загадочного слова комедия, так противоречащего контексту сюжета. Как тут не вспомнить слова А. С. Пушкина: «Высокая комедия не основана единственно на смехе, но на развитии характеров и нередко близко подходит к трагедии».